Как сквозь сон, Прайс слышал, что звуки стрельбы смолкли. Он знал, что не только он — все кругом попали под власть этого невероятного, невозможного паралича.

Глаза змея ослепительно горели холодной силой абсолютного зла. В них читалась какая-то черная мудрость… знание более древнее, чем весь род человеческий. В них билась всеподавляющая, несокрушимая воля.

Прайс отчаянно старался отвести взгляд. Он не хотел, не мог сдаться! Он не даст какой-то там змее, пусть даже и золотой, себя загипнотизировать. Это вопрос силы воли. Он не подчинится!

Его голова сама собой поворачивалась, следя за покачиваниями змея. Прайс напрягся. Складывалось впечатление, что змей почувствовал сопротивление и нарастил энергию своего гипноза. Сжав зубы, Прайс судорожным движением рванул голову вниз.

Все его силы ушли в это движение. И холодная сеть зла лопнула. Он был свободен. Слабый, дрожащий, едва стоявший на ногах, но свободный!.. Собравшись с духом, Прайс поднял глаза на змея. И прежний паралич не вернулся! Прайс доказал свое превосходство.

С чувством огромного облегчения Прайс огляделся по сторонам. И увидел совершенно кошмарное зрелище.

Вокруг него стояло, будто обратившись в каменные статуи, несколько десятков воинов Бени-Энз. Все они как завороженные (так оно, впрочем, и было) глядели в колышущийся в небе мираж. Глядели молча, с бессильным ужасом на белых как смерть лицах. А тем временем Маликар убивал их одного за другим.

Золотой великан слез со своего тигра, которого оставил в полусотне ярдов от оцепеневших людей, и, быстро переходя от одной неподвижной фигуры к другой, методично вонзал им в грудь свой длинный обоюдоострый меч.

Воины стояли, не отводя глаз от миража, и не могли вырваться из-под кошмарной власти змея. Они не знали, не ведали о близости Маликара. Направляемый опытной рукой, золотой клинок пронзал их сердца, и один за другим люди падали на песок

Вне себя от ярости, Прайс кинулся на Маликара. Он что-то кричал. Потом Прайс и сам не мог вспомнить, что именно.

Маликар удивленно повернулся. С его красного одеяния стекала алая кровь. На миг в прищуренных желтых глазах вспыхнул страх. Затем, подняв меч, он бросился навстречу Прайсу.

Парировав удар щитом, американец рубанул топором. Маликар отпрыгнул, но недостаточно быстро. Древний золотой клинок зацепил его плечо, и окровавленный меч со звоном выпал из внезапно обессилевшей руки.

Прайс продолжал атаковать. Однако удача и на сей раз повернулась против него. Неудачно шагнув, он поскользнулся на камне и тяжело упал на колени. Прайс тотчас вскочил на ноги, но Маликар уже успел отскочить за пределы досягаемости топора. Подняв с земли тяжелый кусок лавы, золотой человек с невероятной силой запустил им в Прайса. Тщетно американец пытался увернуться. Он почувствовал, как камень ударил его по голове. Перед глазами вспыхнуло алое пламя, и все померкло.

Когда Прайс со стоном оторвал голову от земли, солнце уже успело скрыться за горизонтом. С севера дул прохладный ветерок, который, собственно, и привел Дюрана в чувство. На лавовые поля уже опустилась ночь, но бело-золотой дворец на вершине базальтовой горы еще сверкал розовыми отблесками заката. Мираж исчез.

Оглядевшись, Прайс увидел, что лежит там, где его свалил камень Маликара. Все дно небольшой долины было усеяно грудами оттаявшей плоти. Рядом лежали воины, зарезанные Маликаром.

На всем поле живым был, похоже, один Прайс. Маликар исчез вместе с тигром. Пропали Бени-Энз, и бедуины Фархада, и Якоб Гарт со своими людьми. Остались только мертвые да серая глыба танка, застывшая там, где ее остановил замораживающий луч.

Со жгучим отчаянием Прайс понял, что Маликар снова одержал верх. С горечью он вспомнил камень, так не вовремя подвернувшийся у него под ногой. Удача Дюранов опять подвела Прайса.

Союзники Прайса, похоже, отступали в безумной спешке. Возможно, они, как и сам Дюран, разорвали силы змеиного гипноза и, освободившись из-под чар, устремились в бегство. То, что они бросили и танк, и самого Прайса, и вещи павших воинов, говорило само за себя.

Прайс знал, что после этого поражения Бени-Энз уже никогда больше не пойдут за ним. Иру наверняка потеряет свое влияние. А Айса… прелестная Айса, серьезная и веселая, задумчивая и улыбающаяся, отважная беглянка среди безжизненной пустыни… Айса все еще оставалась пленницей в горной крепости золотых людей.

Что-то просвистело мимо головы Прайса, со стуком ударившись в устилавшую дно вади лаву. За его спиной послышался топот ног, кто-то громко и яростно закричал.

Все еще не пришедший окончательно в себя, американец, шатаясь, поднялся на ноги и повернулся навстречу своему противнику.

Подняв над головой кривой ятаган и волоча правую ногу, к нему, как мог, бежал человек — высокий араб в синем жреческом одеянии. Видимо, ему, как и Прайсу, посчастливилось уцелеть во время битвы. Половина лица у него была залита кровью, из-под которой выглядывал чудом уцелевший, горящий фанатичной ненавистью глаз. На лбу его Прайс разглядел желтое клеймо в виде свернувшейся кольцами змеи.

Глава семнадцатая

РАБ ЗМЕЯ

Прайс Дюран с трудом стоял. Земля качалась у него под ногами, голова прямо-таки раскалывалась от боли. Он зашатался и едва удержал равновесие на безумно кружащемся вокруг, усеянном камнями дне вади.

Черный базальтовый монолит Хаджар-Джеханнума с кошмарно сверкающим замком на вершине высился сперва с одной стороны, потом с другой. Волна беспамятства накатилась на Прайса — и отхлынула. Пустыня под ногами вновь обрела покой.

На мгновение Прайс Дюран потерял из виду своего врага. Но потом снова увидел раненого араба, размахивающего золотым ятаганом. Он даже не хромал, а скорее волочил за собой одну ногу. В его глазах на залитом кровью лице горел огонь фанатичного убийцы.

Борясь с головокружением, Прайс начал отступать. Американец хотел выиграть время и хоть немного прийти в себя. Где-то там, позади, лежал золотой топор, однако времени поднять его уже не было. Да и все равно сил наверняка не хватило бы.

Прайс споткнулся на неровно застывшей лаве и едва не упал. На сей раз устоять на ногах оказалось уже проще. Силы пусть понемногу, но возвращались.

Дыша словно загнанная лошадь, прыгающий на одной ноге жрец взмахнул над головой ятаганом. Прайсу не оставалось ничего другого, как нырнуть под удар, одной рукой перехватывая запястье араба. Но несмотря на все его усилия, желтый клинок, зазвенев о золотую кольчугу, рубанул Прайса в бок. Дюран и жрец вместе повалились на землю.

Араб, словно безумный, силился вырваться из объятий противника. Всеми силами он стремился высвободить ятаган для нового, более точного удара. До крови закусив губу, Прайс не отпускал рук.

Даже сейчас, во время борьбы, он с каждой секундой чувствовал себя все сильнее и сильнее. Туман, окутывавший сознание, рассеивался, движение разгоняло кровь, заставляя сердце биться чаще. Что же касается раненого жреца, то его поддерживала только слепая ненависть — не самая лучшая опора для долгой драки.

Рывки араба слабели, и наконец он замер, потеряв сознание. Рана на его ноге открылась при падении, и из нее тонкой струйкой сочилась кровь.

Взяв себе ятаган, Прайс откатился в сторону и с усилием поднялся на ноги. Тяжело дыша, он подозрительно поглядывал на лежащего жреца.

— Мистер Дюран? — неожиданно раздалось у него за спиной.

Круто повернувшись, американец увидел перед собой Сэма Сорроуза, шатающегося под кучей каких-то пакетов в руках.

— Неужели это ты, Сэм?!

— Собственной персоной, мистер Дюран. Я так и думал, что это вы в золотой кольчуге. Но я никак не ожидал увидеть вас в живых. Мне казалось, что, кроме меня, не уцелел никто.

— Я тоже так думал, Сэм. Похоже, нас осталось в живых трое.

— Трое?

Прайс показал на валяющегося без сознания араба.